...А под кожей–то — я маленькая, вечно дрожащая, вечно съеживающаяся в комочек. (с)
Не всё до конца понятно, но интресно. Очень.
читать дальше
"Как тебе русская зима? Та, что с травой, еще ничего, а вот когда со снегом..."
(глава 1)
Раньше, встречая на улице интересное лицо, или просто забавную сценку, или даже такую мелочь, как пара лимонов, купленных в очереди за картошкой и капустой, я знал, что это останется со мной. У меня ведь был дом... большой многоквартирный дом. Пусть не в реальном мире, а в виртуальности. И в моей власти было поселить в него кого угодно.
Я пришел бы домой, сказал компьютеру: "Вика, погружение"... Я вспомнил бы лица и жесты, я додумал бы то, что мне неизвестно. Обставил бы квартиру, в которой поселится эта девочка.
Глупо жалеть о прошлом. Тем более о захламленной маленькой квартире, где в раковине неделями валялись грязные тарелки, в холодильнике из еды имелись заводские пельмени, бумажные сосиски и пиво, а рубашки в гардеробе выбирались по принципу наименьшей помятости...
Я и не жалею.
(глава 1)
Надо просто войти.
И вдруг я понимаю, что не могу, не в силах этого сделать.
Войти сюда -- все равно что открыть старый фотоальбом, все равно что поставить в видеомагнитофон полузабытую кассету. Это -- прошлое. Мертвое. Похороненное, оплаканное, забытое.
Никогда не возвращайся по своим следам. Там ждут лишь тени.
Глубина дарит эту возможность с необычайной легкостью. Надежнее и ярче фото и видео. Прошлое всегда рядом. Только пожелай -- оно воскреснет.
Вот только лишь Богу позволено поднимать из могил мертвецов.
(Глава 1. 11)
В прихожей тренькнул звонок.
-- Давай быстрее, я открою. -- Вика бросилась из спальни, обронив на ходу: -- И носки смени, не забудь...
-- И вымой уши... -- прошептал я, втискиваясь в слишком тугие, не разношенные джинсы. Где эта чертова рубашка? Мне она не нравится, но не надеть ее -- обидеть тещу, а значит, обидеть Вику, значит...
Любой поступок, безразлично, чем он был вызван, тянет за собой целую цепочку следствий. А вот каких зависит совсем не от самого поступка, только от отношения к тебе.
(Глава 1. 11)
И вдруг я поймал себя на том, что улыбаюсь. Неважно, от кого получаешь подтверждение собственной ценности -- от друзей или от врагов. Главное, что оно есть.
Так, наверное, может улыбаться списанный в запас по болезни солдат, получая повестку. Радоваться-то вроде бы нечему... ничего хорошего клочок бумаги не предвещает...
И все-таки!
(Глава 1, 100)
Расплачиваюсь, выхожу. Стою секунду, глядя на здание. Вокруг многое изменилось -- часть зданий снесли, другие перестроили. А ресторан остался неизменным. Эклектичное строение -- на треть из камня, на треть
из дерева, а треть -- просто циновки.
Я понимаю, что самым умным был поросенок, строивший свой дом из камня. Я готов ему поаплодировать. Вот только самым хитрым, пожалуй, оказался младший, который обошелся соломенными циновками. К зиме-то он все равно перебрался под крепкую черепичную крышу, зато и лето провел в свое удовольствие.
(--//--)
-- Понятно, что есть. В той или иной степени. И наверняка есть враги.
-- Враги есть у всех. Без этого скучно жить. Да и вообще... некоторые враги могут быть таким же предметом гордости, как и друзья.
(Глава 1, 110)
Не бегай за блуждающими огоньками, когда идешь по болоту!
(Глава 1, 111)
Вот только это очень страшно.
Словно прийти на пепелище. Словно увидеть любимую в чужих объятиях. Словно встретить старого друга, который обиделся на что-то, и не подает руки. Словно прийти туда, откуда был с позором изгнан.
Не опаздывай. Никогда не опаздывай. После драки не машут кулаками. Разбитое доверие не склеишь слезами и соплями. Утонувшему бесполезно кидать спасательный круг.
(Глава 2, 00)
И мы ломали программную защиту, даже не понимая, как это делаем. Может быть, потому больше всего дайверов было из России? Мы ведь привыкли... так вот... на халяву. Не уметь, но делать. Не работать, но получать...
(Глава 2, 01)
Призраки памяти, что бы их ни породило: тоска, приязнь, совесть -- не
статичные куклы. Они живут своей жизнью в нашем сознании, стареют и
меняются, становятся то добрыми, то злыми. От разговора к разговору,
которые мы ведем с ними, сами и задавая вопросы, и отвечая на них...
(Глава 3, 01)
Нам всегда и всего мало. Крыша над головой, солнце в небе, рука в
твоей руке, кусок хлеба на столе -- что это значит по сравнению с
придуманным миром? Словно джинн, вырвавшийся из заточения ты волен
строить дворцы, рушить города, заводить гаремы и устраивать пиры.
Диптаун -- сказка, ставшая явью. Наркотик невиданной силы...
Первый шаг -- самый трудный.
(Глава 3, 10)
Я по-прежнему баюкал прижавшуюся ко мне Вику. У меня не хватит рук, чтобы обнять всех, кто нуждается в утешении. У меня не хватит сил вытащить всех, кто тонет. У меня не хватит жизни, чтобы прожить ее так, как я хочу.
Делай что можешь, и будь что будет.
(Глава 4, 01)
-- Ты дайвер! Пока ты можешь смотреть на мир без розовых очков, пока способен уйти и вернуться, пока готов ввязаться в бой -- ты дайвер! Вот что главное, Леня! Объективность, свобода и отвага. А вовсе не умение видеть дыры в программах или ломать их...
-- Ты забыла совесть, Вика...
-- А совесть тут ни при чем. Ее нет -- человек остается дайвером. Только Темным.
(Глава 4, 01)
-- Никогда не делай необратимого. Одно слово "ненавижу" не искупит десять слов "люблю". А одну смерть...
(Глава 4, 01)
-- Ты идешь по лесу и натыкаешься на высокую стену, -- неожиданно сказал Чингиз. -- Твои действия?
-- Я знаю этот тест.
-- Тогда вспомни, как отвечал.
-- Иду направо, километр примерно. Если стена не кончается, иду налево -- два километра. После этого пытаюсь перелезть.
-- Обязательно пытаешься? -- заинтересовался Чингиз.
-- Да.
-- А я сказал, что это зависит от цели. Куда я иду и зачем...
(Глава 4, 10)
-- Настоящая зима пришла. Верно, Леня?
Я тоже встал и посмотрел вниз.
Снег. Белый, чистый, мягкий. Он не искрится на солнце -- небо затянуто облаками. Но это уже настоящий снег. Он не сойдет до весны.
-- Новый год, -- сказал Чингиз. -- Апельсины, пирог в духовке, салаты, шампанское... Елка, мишура, бенгальские огни, гирлянды... Гости, музыка, шутки, куранты... Похоже на тест на свободные ассоциации, верно?
-- Похмелье, мусор, усталость, потерянная запонка... -- сказал я. -- Ты ведь не это вспомнил в первую очередь?
Чингиз кивнул. Улыбнулся:
-- Я больше люблю лето. Только оно всегда кончается. Как ты думаешь, Леонид, может быть, это и хорошо? Бесконечное лето. Пусть в электронном мире. Пусть даже там будешь не совсем ты... но ведь там всегда будет лето. Помнишь, когда мы стояли там, в глубине, и ты говорил, что лето кончилось? Так ведь теперь оно может стать вечным.
-- Тут каждый решает сам, Чингиз, -- осторожно сказал я. -- Что важнее... лето, или бесконечное лето. Жизнь, или иллюзия жизни...
Чингиз не просто улыбался, Чингиз веселился.
-- Я -- живой! -- сказал он. -- Я живу. Я буду жить. Лето кончится не скоро.
Как его зацепило...
А он меня словно уже и не видел. Смотрел в окно, смотрел на белый снег, столбик пепла сползал с сигареты, улыбка как будто приросла к лицу.
-- И сейчас -- тоже лето. Только очень морозное. Но будет новое лето... я чувствую его дыхание, легкую поступь по заснеженным листьям... Лето...
Он жадно втянул дым.
Так не разговаривают. Даже на сцене, если пьеса не из девятнадцатого века.
Уж тем более так не говорят богатые бездельники, какими бы симпатичными и образованными они ни были.
-- Жаркий ветер на щеке, вкус земляники на губах, звезды в небе, касание теплой воды... Лето... Оно уходит так быстро, что не успеваешь крикнуть "постой!" И кажется, долго кажется, что оно еще здесь. В кончиках пальцев -- память, память о лете. Дрожью, судорогой, головой вскинутой навстречу дождю, тихим смехом и случайной улыбкой -- лето... Все-таки лето. Тебе говорят, что оно уже ушло, но ты ищешь его следы, бежишь, опаздываешь, не успеваешь... Но все-таки лето. И ты идешь по его
тающим следам... два часа в машине, три часа на самолете, немного пешком -- поехали! Куда -- не знаю. Приедем. Все ради лета. Маленького-премаленького. Робкого кусочка отставшего лета. А больше и не надо, иначе умрешь от тепла... Лето...
-- Чингиз... -- тихо сказал я. Он не слышал. Он догонял свое лето.
-- Дайте мне мой кусочек лета... А он и так со мной. Навсегда. Мое лето. Какое было, какое есть, какое будет. Лето навсегда! Я ведь помню, как оно уходит. Как желтое солнце плавится в алый закат. Как ветер начинает пахнуть снегом. Я улыбался ветру. Я просил его: "Подожди!" Чуть-чуть! Оставь мне немножко лета! А ветер видел таких, как я, не раз. Пока было тепло -- он не спорил со мной. Но стало холодно, и ветер прошептал: "Лето кончилось". Я поверил не сразу. Но лето кончилось. Пошел дождь. Холодный, унылый, серый. Я протянул руку и поймал каплю воды. Мне не понравилось отражение. "Это не я!" -- сказал я воде. Но
капля застыла крупинкой льда. И я понял, что это -- мое отражение. И самое страшное -- оно не тает на моей ладони. Значит, ладонь не теплее льда.
Чингиз засмеялся.
-- И вот тогда я понял -- лето кончилось.
-- Что с тобой, Чингиз? -- только и спросил я.
-- Да все в порядке...
(Глава 4, 10)
@темы: прочитано
-
-
18.02.2008 в 15:04-
-
18.02.2008 в 15:18Вроде высказала. )) Хорошо. Но первая из этой трилогии, бесспорно, получше.
(3-ью читать не хочу.. отзывы, что она ещё чуть хуже второй. Так что оставим "на потом". Пора и по ЗВ заняться книжками. )
-
-
18.02.2008 в 15:44-
-
21.02.2008 в 15:21Желаю скорее приступить к "Прозрачным Витражам", вот уже где одна из концовок запутана, так это там. Воистину заставляет мозг работать.